Последняя ученица.
Или штрихи к портрету Юлии Добровольской.
Исход
Она ушла блаженно, как светлый ангел. Именно ушла, а не умерла…
Никаких предсмертных агоний, ухудшения привычного состояния здоровья, все было, как всегда. Обыкновенный свежий альпийский вечер (на летние месяцы мы с Юлией прятались в горах, спасаясь от невыносимого миланского зноя). После традиционных вечерних моционов я уложила ее в постель. Как часто бывало, она захотела перед сном поговорить. Обсуждали ее недавнее выступление перед отдыхающими и жителями горного поселка. Местная коммуна в каждый приезд организовывала такие встречи (как-никак Юля была здесь знаменитостью: дважды лауреат итальянской государственной премии в области культуры, узница сталинских концлагерей…).
В какой-то момент ее плавная тихая речь прервалась, она глубоко вздохнула, а выдохнуть уже не смогла. Из уголка глаза просочилась и медленно поползла по щеке слезинка… Из моих глаз слезы хлынули ручьем. Наворачиваются они и сейчас, когда пишу эти строки. А губы непроизвольно шепчут: «Юля, Юля…. дорогая Юля. Зачем ты ушла, без тебя так тяжело и тоскливо…».
Такое чувство отчаяния и горечи утраты можно испытывать по очень близким и родным людям. Здесь же речь о случайном в жизни человеке, с которым «время провождала» бок о бок три года, все время мелькая друг у друга перед глазами, да еще и в качестве прислуги. В таких случаях скорее всего возникают антогонизм и нетерпимость…
Какой же была она, Юлия Добровольская, в последние годы жизни, чем заслужила искреннюю любовь и глубокую благодарность «хожалки»?
От «Шапокляк» до подруги
Я тогда только приехала в Италию и находилась в отчаянном поиске работы. Без знания языка, без помощи и рекомендаций это сделать очень сложно. Два месяца перебивалась случайными заработками, на ночлег приютили землячки. И вот поступает предложение – нужна женщина для круглосуточного ухода за 96-летней русскоговорящей. Правда, всего на месяц, на период отсутствия постоянной работницы. И этому рада…
Первое впечатление от знакомства с Юлей было удручающим: неприветливая, как показалось, старуха, почему-то в черных очках при электрическом освещении (как потом выяснилось – для лечебно-профилактических целей). Устроила мне буквально допрос с пристрастием: кто, откуда и почему? «Шапокляк, — напрашивалось сравнение, — только вместо зонтика очки». Хорошо, что временно. С этой мыслью приступила к выполнению своих прямых служебных обязанностей. Первым делом принялась за генеральную уборку, которая, с перерывами на готовку еды, прогулки с Юлей по парку и другими обязанностями, растянулось почти на две недели. Скребла, мыла, драяла — наводила шик и блеск в моем понимании о порядке и чистоте. Юля молча наблюдала, иногда ворчала: «Много шума от тебя, мешаешь работать». И только после окончания процесса похвалила: «Я и не знала, что моя квартира такая красивая».
Понравилась Юле и моя еда. Я неплохой кулинар, старалась быть разнообразной. Она с удовольствием кушала борщ, голубцы, блинчики и другие, более легкие блюда украинской кухни.
Через несколько дней к Юле зачастили гости: подруги, знакомые, ученики. Я сначала подумала, что навещают с целью проверки «не обижает ли ее новая сиделка?». Как потом выяснилось, все было как раз наоборот, это Юля показывала своим меня. А у меня появилась новая обязанность: почти ежедневно, а иногда по два-три раза на дню поить гостей чаем.
Месяц прошел незаметно, и когда на пороге квартиры появилась постоянная приживалка, я стала молча собирать свои вещи. И тут Юля, как «гром с ясного неба», объявила: «Ты никуда не уходишь, остаешься на постоянную работу». Это было шоком для всех, ведь никакого предварительного разговора на эту тему не было. Мне было неловко, коллега была в ярости, Клавдия, опекун от общества культуры, в растерянности. Но Юля упорно настаивала на своем. И я осталась.
Оказывается, весь этот период Юля изучала меня, сравнивала и чем-то я ей приглянулась. Хотя особой теплоты в отношениях я тогда не чувствовала. Она, как работодатель, строжилась, вычитывала мне за опоздания с кратковременных прогулок в личное время, за длительные, как ей казалось, походы по магазинам. Но в тоже время полностью мне доверилась во всех денежно-бытовых вопросах. Позже я поняла, что и по отношению к себе она была чрезвычайно требовательна и организована.
Совершенно другими глазами я стала смотреть на Юлю, когда узнала каким разнообразным и нелегким был ее жизненный путь. Узнавала постепенно: по ее рассказам, книге о ней, по автобиографической повести «Post Scriptum». Я была потрясена и восхищена. Неужели хрупкой женщине под силу столько пережить, преодолеть и успеть сделать?
Постепенно наши отношения трансформировались, перестали соответствовать типичным «хозяйка — прислуга». И когда Юля в очередной раз сделала мне замечание за опоздание с перерыва, я парировала: «Неправда, я наоборот, на 20 минут пришла раньше. Неужели Вам не хочется хоть немного от меня «отдохнуть», ведь мы сутками напролет вместе?». На что Юля, вздохнув, ответила: «Не обижайся, мне скучно и волнительно без тебя. Ведь мы подруги? И вообще, я хочу, чтоб мы были, как сестры». После этого я полюбила ее, как родную.
In corpore sano sano mens
«В здоровом теле здоровый дух» — изрекали древние римляне. «Далеко не всегда», — возразит современник. Полно примеров тому, как в могучем, пышущем здоровьем теле приживается подлость, тщеславие, лень, измена и другие низменные пороки. И наоборот – слабые телом, немощные выдают образцы силы духа, добродетели и человеколюбия. Ярким примером этого может служить жизненный путь Юлии Добровольской. Даже в последние годы, месяцы, дни своей жизни, с трудом передвигаясь, с остатками зрения она продолжала следовать своему жизненному кредо: «Упорство и труд все перетрут». А еще неуемная жажда познания и творчества.
Она практически не отдыхала в праздном понимании этого слова. Дорабатывала и готовила новые издания автобиографической повести, Практического курса итальянского языка, русско-итальянского словаря, переводила с итальянского на русский и наоборот, готовила публикации в различные издания. Работала днем и вечером, во время прогулок в парке, знойным летом в горах. Хотела все успеть.
Живо интересовалась жизнью в мире и стране, читала газеты, просматривала телевизионные новости. Характерным может быть следующий пример. Несколько раз в неделю к Юле заходил ее старый друг массажист Франко. Так вот, в его обязанности, кроме основной манипуляции, входила покупка газет, их вычитка и устный обзор во время процедуры. И тут Юля не хотела зря тратить время.
Она болезненно переживала и следила за событиями на моей родине, Украине. Ведь там шла война, гибли люди. Юле недостаточно было информации от местных СМИ и русских телеканалов, она регулярно общалась по телефону с моим мужем, хотела получить информацию с первоисточника.
Ученики
Каждый, который трудится, производит определенный продукт, необходимый человечеству: материальный или духовный, полезный и не очень разовый или долговременный. Труд хорошего учителя – особый, он закладывает основы прогресса, определяет путь развития человечества, прорастает навечно в поколениях учеников. Их у Юлии Добровольской бесчисленное множество. Она всю жизнь училась сама и учила других. В университетах России и Италии, по ее словарю и практическому курсу изучали и изучают иностранный язык сотни тысяч русскоязычных и итальянцев. Ее помнят и почитают, без преувеличения, во всех уголках мира. Только в мою бытность ее навещали ученики разных лет с европейских государств, России, далеких Америки и Австралии. Ей постоянно звонили, писали, приходили в гости. Особой заботой она была окружена своими почитателями и бывшими учениками в Италии и непосредственно в Милане: Клаудия, Патриция, Бьянка Мария, Мила, Рената, Алессандра, Орнелла, Рино …
Юля всеми гордилась, для всех у нее находилось доброе слово. С особой теплотой и уважением она отзывалась о своем бывшем московском ученике, а нынче руководителе информационного агентства России в Италии Алексее Букалове, известном журналисте-международнике. Он ее тоже не забывал, приезжал из Рима по нескольку раз в году.
Неуемную жажду учить других, несмотря на занятость, Юля реализовала на мне. Почти каждый день у нас был урок итальянского: по всем правилам, повторением и новым материалом, с домашним заданием. Юля делала акцент на грамматике, заставляла много и правильно писать. Мне же хотелось побыстрее заговорить. По этому поводу мы спорили. «Без знания грамматики язык не выучить», — настаивала Юля. И оказалась права, остальное потом легко давалось. Так я тоже стала ее ученицей, последней.
P.S. Мы молча шли по кладбищенской алее. В такие минуты думается о вечном. Непроизвольно вспомнились слова поэта:
А ты, какой ты след оставишь?
Такой, чтоб вытерли паркет и посмотрели косо вслед?
Или же прочный, зримый след в чужой душе на много лет?
Спи спокойно, дорогая Юлия. Ты прошла свой путь уверенной, плодотворной поступью, твои следы прорастут добрыми деяниями учеников. Ты не ушла забытой. Твоя «жизнь после жизни» продолжается.
Tвоя последняя ученица.